До сих пор многие русские — и не только они — считают центром высшего православного образования в Западной Европе Свято-Сергиевский Богословский институт в Париже, хотя его блестящий период давно позади. Но былая слава заставляет каждого образованного православного, прибывшего в Париж, обязательно посетить этот институт на правом берегу Сены. Первоначально, однако, это место и церковь на нем не имело никакого отношения ни к России, ни к Православию.

Неоштукатуренное длинное здание в 19-м округе было выстроено из темно-красного кирпича «в готическом стиле» в 1860–1861 немецким пастором Фридрихом фон Бодельшвингом, известным миссионером, для своих соотечественников-лютеран, работавших в Париже. Кирха во имя Пресвятой Троицы стояла в глубине участка, на склоне холма, и была окружена деревьями и небольшими строениями причта и детского приюта. В 1867 она была вдвое расширена и в новой пристройке устроен дортуар. После начала Первой мировой войны это немецкое владение французские власти реквизировали и приспособили для размещения новобранцев.

Когда в 1923 в Париж из Германии и с Балкан хлынули русские эмигранты, Александро-Невский собор на рю Дарю уже не мог вместить всех богомольцев, и поэтому митрополит Западноевропейский Евлогий (Георгиевский) озаботился созданием нового приходского храма, для чего прибегнул к помощи двух мирян: юриста М. М. Осоргина и его дяди-дипломата кн. Г. Н. Трубецкого. Эти миряне вступили в переговоры с местными властями об уступке какого-нибудь участка для православной церкви или безвозмездной передаче конфискованной немецкой кирхи. Поскольку ни то, ни другое не удалось, 18 июля 1924, в праздник прп. Сергия Радонежского, запущенную кирху пришлось приобрести с торгов за 320 тыс. франков, которые с большими усилиями были собраны русской колонией путем пожертвований. Первую литургию, которая прошла в доме привратника, отслужил 15 января 1925 о. Георгий Спасский.

После ремонта здания митрополит Евлогий 1 марта 1925, в Прощеное воскресенье, освятил главный придел бывшей кирхи во имя прп. Сергия Радонежского и открыл Свято-Сергиевское подворье. В своей проповеди в этот день настоятель архим. Иоанн (Ленчуков) сказал: «не для того ли, по грехам нашим, дано нам понести крест рассеяния, да приидут сыны века сего — одни в покаяние, другие в познание истины». После освящения начались ежедневные богослужения и работы по обустройству интерьера, который вскоре украсился старинными образами и необходимой утварью. Временный иконостас был взят из походной военной церкви.

На создание постоянного иконостаса 40 тыс. франков подарила вел. кн. Мария Павловна, продавшая свой фамильный изумруд. За написание образов и роспись нового храма взялся художник-эмигрант Д. С. Стеллецкий, знаток древнерусского искусства и автор стенной росписи храма-памятника на Куликовом поле. Во время работы он довольствовался только квартирой и столом. В двухлетнем (1925–1927) труде ему, среди прочих, помогала кжн. Е. С. Львова, ставшая затем известной иконописицей. Немецкая протестантская кирка превратилась в чудный православный древнерусский храм.

В конце 1926 на склоне холма был выстроен двухэтажный домик, на нижнем этаже которого разместилась свечная мастерская, на верхнем — бесплатная амбулатория, где русские врачи оказывали помощь страждущим соотечественникам. Для детей открылась воскресная школа.

Главный фасад храма завершен щипцом и имеет во фронтоне окно-люкарну. Стены оформлены пилястрами с коваными железными накладками. Стрельчатые окна второго этажа обрамляют наличники из светлого камня. На средокрестии высится шпиль с крестом. Над входом, к которому ведет высокая двухмаршевая крытая лестница и крыльцо, находится деревянная квадратная башенка, тоже увенчанная крестом. Справа к зданию в 1950-е архитектором Н. И. Исцеленовым была пристроена небольшая звонница с голубой главкой. Сама довольно просторная церковь расположена на втором этаже, первый занимают студенческая аудитория и большая библиотека.

Хотя общий вид храма мало похож на православный и не отличается ни красотой, ни выразительностью, «окружающая зелень придает зданию чрезвычайно живописный вид, искупая несовершенство его архитектуры». Из-за оседания глинистого грунта в стенах здания постоянно появляются трещины, да и весь комплекс «Зеленого холма» настоятельно нуждается в реконструкции и модернизации.

Внутри храм производит довольно благоприятное впечатление, прежде всего благодаря разнообразной фигуративной и орнаментальной росписи, которая начинается с лестницы, покрывает стены, своды, двери и даже деревянные подсвечники и свечной ящик. Правда, сегодня эта роспись требует срочной реставрации. Фрески на потолке изображают херувимов и символы Евангелистов; столбы и стены главного нефа заполнены многоцветным орнаментом в стиле XVI века, над ним тянется фриз, на котором вязью написаны тропарь и кондак прп. Сергию. Под окнами стоят резные скамьи, рядом — хоругви, расшитые цветными шелками.

Вытянутое помещение перекрыто сводами, стены стянуты железными тягами. Днем его освещают высокие окна, в которые вставлены цветные стекла или витражи, в сумерки — два латунных паникадила. Трехярусный широкий иконостас прототипом имеет иконостасы старообрядческих Рогожского и Преображенского кладбищ в Москве. Его иконы выдержаны в новгородском стиле XVI века, низкие царские врата — подлинник XVI века. В конхе апсиды — фреска с изображением Оранты и ветхозаветных пророков.

В северной части поперечного нефа размещается Успенский придел, освященный 27 мая 1928 митрополитом Евлогием. В нем, под фресками с видами церквей и колоколен, стоит высокая шатровая сень с образом Богоматери. Около придела, в золоченом киоте, находится старинная чтимая икона Тихвинской Божией Матери, подаренная балериной А. М. Балашевой. В южной части придела возвышается лепная Голгофа с надписью: «Упокой, Господи, души раб Твоих: убиенной Великой княгини Елизаветы Феодоровны со сродники ея и всех христолюбивых воинов и православных христиан, в войне лета 1914–1918 и последующей смуте смерть приявших». Рядом стоит расписное Распятие, посвященное Царственным мученикам и умученным иереям. На соседней стене помещены пожертвованные иконы и начертаны слова заупокойного прокимна. В 1995 Патриарх Всея Руси Алексий II передал храму частицу мощей прп. Сергия Радонежского.

5 апреля 1925 на подворье был открыт приход, а 31 мая того же года — Богословский институт, студенты которого практиковались в приходском храме в пении и чтении. Мужской хор храма был основан М. М. Осоргиным, который руководил им до самой кончины. С 1950 это делал его сын Николай.

Условия жизни студентов были весьма тяжелыми. По словам протопресвитера Бориса Бобринского, «они жили внизу, под церковью, в двух переполненных дортуарах с туалетом в саду. <…> В каждом было 12 кроватей; были сооружены небольшие перегородочки и шкафчики, чтобы у каждого студента был, если не свой угол, то по крайней мере хоть что-то». В институт принимали только православных, инославные допускались как вольнослушатели. Митрополит Евлогий вспоминал: «нам приходилось принимать офицеров, шоферов… лиц самых разнообразных профессий и биографий». В первый набор в институт поступили 29 человек.

По воспоминаниям писателя Б. К. Зайцева, «вначале студенты были только (или почти) одни русские. Но чем дальше шло время, тем большее число иностранцев православных росло: греки, сербы, финны, поляки, немцы, швейцарцы, румыны, уроженцы Ливана! ... А своих, русских, сколько выпущено? Пятнадцать епископов, двести священников, пятнадцать профессоров богословия <...> Чтобы выжить институту приходилось посылать на гастроли свой хор и вводить режим строгой экономии.

Научный труд русских “сергиевцев” очень обилен. В специальном издании по-английски перечислены труды ученых наших, книги, статьи. Их оказалось сотни. В пятидесятых годах научно-литературная комиссия в Сергиевом подворье занималась новым переводом Нового Завета <...> Издатель — Библейское Общество в Лондоне. Может быть, это и был один из ранних проблесков экуменизма...».

В институте преподавали многие известные церковные историки, богословы и религиозные философы: еп. Кассиан (Безобразов), о. Сергий Булгаков, о. Василий Зеньковский, о. Николай Афанасьев, архимандрит Киприан (Керн), о. Иоанн Мейендорф, о. Александр Шмеман, о. Алексий Князев, о. Г. В. Флоровский, А. В. Карташев, С. С. Верховский, В. В. Вейдле. Они создали либерально-экуменическую «парижскую школу» богословия, которая в наши дни влияет и на решение церковных проблем. Во время Второй мировой войны институт не закрывался, хотя попал в трудное финансовое положение — его спасла помощь одного эмигранта.

После войны институту, получившему в 1944 статус Духовной академии, предлагалось переселиться в более удобное место в пригороде Парижа, а участок продать, но его руководство отказалось это сделать. В середине 1970-х на месте дома настоятеля и трапезной было выстроено новое жилое здание, и в церкви произвели основательный ремонт.

Ныне в институте, который, как и раньше, в финансовом отношении поддерживается инославными, доминирует «международность». С 1970-х обучение (оно длится четыре года и является платным) ведется на французском языке; периодические издания («Nouvelles de Saint-Serge»; «Planete Saint-Serge») выходят тоже по-французски; среди немногочисленных выпускников русские — в меньшинстве. В будние дни службы в церкви идут не только по-церковнославянски, но и по-французски. Клир составляют: архимандрит Алексий (Кириевский), прот. Феодор Бокач и прот. Николай Озолин. На подворье находится кафедра викарного епископа Михаила (Сторе).

Можно утверждать, что сегодня в качестве русского Богословский институт, ректором которого является правящий архиерей Западноевропейского экзархата, уже не существует. Русским еще в какой-то мере остается приход, что заметно в основном по большим праздникам.

Каждое лето в институте проводится экуменическая «Неделя литургических исследований» при участии преподавателей и инославных богословов; доклады даже русские делают не на русском языке. Юноши из России уже не мечтают учиться в «Сен-Серже»: их не удовлетворяют ни уровень преподавания, ни условия обучения. Сегодня Свято-Сергиевское подворье — это памятник одного из периодов развития русского богословия XX века и эмигрантской жизни «первой волны», духовная реликвия ушедшей эпохи.

Адрес: 93, rue de Crimée, F-75019 Paris